Дорогие читатели, я вновь усаживаюсь на стол, чтобы описать вам свои похождения на бумаге. В предыдущий раз я писал вам о Восточной Пруссии и Кенигсберге, а в этот раз мы перенесемся в Центральную Италию, в ее стольный град.
Как я оказался в Риме, Вечном Городе? Дело в том, что я в 2011 году новой эры в качестве слушателя заканчивал курсы итальянского языка в Итальянском институте культуры при посольстве Италии. Директор центра, конечно же, итальянец с весьма символическим именем Рафаэль (Rafaello), выслушав меня, дал мне рекомендацию завершить обучение в столице его страны. Я выбрал одну из таких школ, а это была частная организация с многозначительным названием CIAO ITALIA и ринулся оформлять многочисленные бумажные дела.
Оформив все документы (учебную визу для Шенгенской зоны) и собрав чемоданы с вещами, я отправился в путь на поезде почти через всю Центральную Европу. Да, на поезде! И прибыл в Рим через Милан жарким днем 2011 года новой эры. На дворе стоял знойный для тех краев август, но я не отчаивался: сильную жару я переношу не так плохо, как холода и особенно крепкие морозы. Заселился я, согласно учебной программе, в доме одной пожилой римлянки по имени Бернадетта (Bernadetta), которая проживала одна в симпатичной квартире, и была мне очень рада.
Особенно когда узнала, что я бойко говорю на итальянском языке. И – какая ирония! – я заселился в старинном квартале Рима, в том самом месте, где в античные времена существовал неприглядный район под именем Субура (Subura), где тогда проживали самые беспокойные жители Вечного города из числа вольноотпущенников, свободных жителей Италии и даже иностранцев! И когда у меня находилось свободное от учебы время, я тотчас же самостоятельно отправлялся по старинным улицам Вечного города, с путеводителем в руках. По правде сказать, я точно не помню, когда впервые увидел Марка Аврелия, потому что видел я знаменитую конную статую несколько раз, и всегда приходил в восторг.
Но я точно помню (поэтому я и заговорил об учебе), что у нас была дополнительная экскурсия по древнему городу в сопровождении дипломированного преподавателя. Она рассказывала нам об античном Риме, его памятниках, и так мы дошли до Капитолия (Campidoglio), где находится Капитолийский музей и много-много чего интересного. И, конечно же, статуя восседающего на коне Марка Аврелия, которая на самом деле является копией, снятой с оригинала (II в. н. э.) после ущерба в 1981 году новой эры.
Марк Аврелий со спокойным выражением лица и покровительствующим жестом правой руки на коне, неторопливо гарцующем по улицам Рима, двухмиллионной столицы обширной Римской империи, правителем которой и стал наш “герой” в далеком 161 году новой эры.
Тогда Римская империя, ведомая просвещенными императорами из династии Антонинов, переживала свой наивысший расцвет во многих аспектах, и как правовое государство, и как обширная империя, достигнув своего апогея по уровню культуры, а также и в своих необъятных границах. Вот в такое то, казалось бы, благословенное время и довелось родиться нашему “герою”. Однако времена эти оказались для самого Марка Аврелия не столь безмятежными, но пережить многие разочарования и понять сущность и смысл жизни императору помогла философия стоиков. Надо сказать, что Марк Аврелий – это один из самых моих любимых персонажей во всемирной истории, и, пожалуй, один из самых знаменитых философов, исповедовавших идеи стоицизма.
Необходимо более подробно остановиться на этой жизненной доктрине, родиной которой многие философы, да и другие исследователи признают Кипр, а точней — город Китий. Новую философию того времени – эпохи эллинизма, — основал финикиец Зенон, писавший на греческом языке. В своей школе (Стое) Зенон стал проповедовать новое течение, которое явилось вызовом на запросы эпохи, наступившей после основания евроазиатской империи Александра Македонского. Сам Зенон сторонился политики, но, тем не менее, завоевал уважение и популярность даже в среде греческой аристократии, а позже и римских философов. В чем привлекательность его учения, которое получило название от его школы — стоицизма?
Эллинистическая эпоха оказалась весьма благоприятным временем для возникновения подобных направлений и философских школ. Старый полисный порядок с его “божественным космосом” уходил в прошлое, а с созданием необъятной империи Александра Македонского мысленные и познавательные возможности человека расширились, и человек уже не чувствовал себя полноправным членом полиса. На смену прежним представлениям о мире человека и о мире богов появились идеи братства и мирового порядка в виде полиэтнических империй.
Пессимизм стоиков в виде покорности судьбе отлично сочетался с надеждой на обновление этого мира в божественном огне Гераклита Эфесского. И спасение от всех зол этого мира лежит не в области политической борьбы, столь характерной для классической эпохи в Греции, а во внутреннем мире каждого человека, ибо социальные связи в обширном мире мировых империй утрачивали свое значение. И выход стоики находили в своем собственном “эго”, в его нравственном самосовершенствовании.
Своей доктриной о божественном разуме вселенной, частью которой является индивидуальный разум каждого человека, стоицизм удовлетворял росту потребностей людей в постижении идеального мира вещей и мистических сторон жизни. Наконец, космополитический характер новой философии, зародившейся на территории греческого мира, оказался очень привлекательным для универсалистской доктрины римского государства – по тем временами почти мировой империи. Римская империя, объединившая в своих границах почти всю Западную Европу и Балканы, да еще и всю Северную Африку, и весь Ближний Восток, но еще не ставшая национальным государством, почти полностью стерла многие культурные различия между народами и странами.
И подданому этого космополитического государства нужна была философия, которая бы отвечала его чаяниям и желаниям. Поэтому стоицизм скоро стал почти официальной философией Римской империи, и даже одно время соперничал с новой мировой религией, тогда еще совсем молодой – христианством.
Но я немного отвлекся в сторону зарождения стоицизма на благодатной для многих философских течений земле Эллады. Римляне, в отличие от идеалистов-греков, были больше прагматичными – их мало интересовали вопросы создания мира и его развития. В стоицизме их привлекали этические нормы и самодисциплина в сочетании с чувством долга, которое у римлян было очень сильно развито. Поговорим теперь о самом Марке Аврелии. Он был почти последним в длинном ряду стоиков того времени – от самого Зенона из Кития, через Посидония из Родоса, Панеция, римлян Публия Рутилия Руфа, Марка Катона Младшего и Луция Сенеки, вольноотпущенника Эпиктета к самому императору, которым и стал Марк Аврелий в 161 году новой эры, “философ на троне”.
“Марк Аврелий Философ”, — называл его Юлий Капитолин, один из историков времени правления Антонинов, и он был прав: философия действительно была главным увлечением (сейчас бы мы сказали “хобби”) этого императора. Родился тогда будущий правитель империи 26 апреля 121 года новой эры. Полное имя императора Рима и окружавших его земель и стран было Марк Аврелий Антонин Анний Вер, которого усыновил ранее правивший римский император Тит Аврелий Фульв Бойоний Аррий Антонин (Благочестивый), он же Антонин Пий. Марк Аврелий очень любил греческую моду: носил бороду, одевался по-гречески, знал литературу и другие правила этикета, заимствованного из Эллады. И неудивительно, что по его приказу в Афинах были созданы, говоря современным языком, курсы при четырех философских кафедрах: академиков, перипатетиков, стоиков и эпикурейцев.
“Пусть божество в тебе будет руководителем существа мужественного, зрелого, преданного интересам государства римлянина, облеченного властью, чувствующего себя на посту, подобно человеку, который, не нуждаясь ни в клятве, ни в поручителях, с легким сердцем ждет зова оставить жизнь. И светло будет у тебя на душе, и ты не будешь нуждаться ни в помощи извне, ни в том спокойствии, которое не зависит от других” — вот одно его изречение из многих дум, записанных на пергамент.
И далее: “Как ты сам входишь в состав гражданского общества, точно так же и всякое твое действие должно входить в состав гражданской жизни. Если же какое-либо не имеет отношения, непосредственного или более отдаленного, к общей цели, то оно дробит жизнь, нарушает ее единство, подымает бунт, уподобляясь тому человеку, который, будучи одним из участников народного собрания, не желает подчиняться общему согласию”.
Надо сказать, что в империи того времени существовал культ императора и его гения, почитать которого было обязанностью каждого подданого огромного государства, но Марк Аврелий отличался скромностью и благочестием, и его вполне удовлетворяла философия стоицизма по причинам, которые я указал выше. Однако капризная богиня Фортуна оказалась не столь благосклонной для императора-философа.
Вместо того, чтобы спокойно изучать науки в своем кабинете или посещать театр (увлечение гладиаторскими боями Марк Аврелий осуждал) или же беседовать с мудрецами в портиках при банях, он почти всю жизнь проводил в седле коня, вдали от дома, в течение военных походов, ибо времена наступили неспокойные. Вот такая ирония судьбы! Но свой гражданский, земной долг “философ на троне” выполнял почти всегда безупречно, потому что он отличался строгостью воспитания в детстве и высокими нравственными задатками во взрослой жизни.
А испытаний на жизненную долю нашего героя выдалось немало, но он встречал их с удивительным мужеством. Теперь плавно переходим к его политической карьере. То было время начала упадка и кризиса в Римской империи: максимальное расширение границ государства требовало наибольшего напряжения сил и материальных ресурсов, а приток награбленных товаров и рабов из покоренных стран начал иссякать. Император метался от одной границы к другой границе, едва успевая восстанавливать пошатнувшееся величие обширной империи.
В самом начале правления (161 г.) Марка Аврелия зашевелились варварские племена на севере империи: германские племена хатти вторглись в приграничные провинции. А на востоке снова подняло голову сильное Парфянское царство. Римские войска потерпели ряд поражений в Армении, и парфянская армия вторглась в римскую провинцию Сирию, где талантливым полководцам Авидию Кассию и Стацию Приску удалось вытеснить грозных парфянских катафрактов из Ближнего Востока к 165 году новой эры.
Но, как это часто бывает, на Востоке вспыхнула эпидемия чумы, и военные действия прекратились, было заключено перемирие. Марк Аврелий и его соправитель Луций Вер вернулись с триумфом домой, в Рим. Но вернувшиеся войска занесли с собой в Италию чуму, где она распространилась с резкой быстротой. В 174 — 175 годах новой эры началось массовое восстание крестьян в Египте, предводители восставших чуть не захватили богатый город в дельте Нила – Александрию. Авидий Кассий, в то неспокойное время наместник Сирии, подавил египетский мятеж жреца Исидора. Даже в подвергшейся сильной романизации Галлии тоже происходили волнения среди местных племен, а Иберийский полуостров переживал набеги кочевников из Мавритании.
Но самая грозная опасность появилась на дунайской границе: в 167 году новой эры германские (квады, маркоманны) и сарматские племена прорвали римский лимес (границу-вал) в этом месте и стремительно обрушились на Балканы и даже в Северную Италию. Борьба с варварами крайне затруднялась эпидемией и финансовым кризисом. Пришлось мобилизовать все силы империи: в войска зачисляли даже рабов и гладиаторов, обещая им свободу в случае победы над врагами; денежные сбережения и драгоценности императорской семьи были отданы в казну государства.
Затем римские легионы перешли в контрнаступление и постепенно выдавили дикие орды варваров за пределы римского лимеса, череда убедительных побед над врагами Рима чередовалась с унизительными поражениями. Но римская империя все же выстояла, и в этом была еще и заслуга самого императора Марка Аврелия, хорошего организатора.
Что интересно, Марк Аврелий приказал поселить пленных варваров на римской территории в качестве колонистов, взамен дав им возможность вести пограничную службу в римской армии, что давало увеличение воинских контингентов, но постепенно приводило к “варваризации” римской армии. Конфликт с германцами и сарматами не удалось погасить полностью, к тому же на Востоке вновь появилась опасность, но уже в виде узурпации власти. Дело в том, что наместник Авидий Кассий, поверив ложным слухам о кончине Марка Аврелия, провозгласил себя императором Рима, и даже значительная часть восточных провинций империи признала этот факт.
Но тут в дело вмешались приближенные узурпатора, и они убили популярного временщика в 175 году новой эры. Марк Аврелий вернулся в Рим, но ненадолго: тревожные сведения о вероятном вторжении германских племен на Дунае оказались реальностью, и император отправился в римские провинции Норик и Паннонию, где принял на себя командование для отражения набега варваров. Но вновь вспыхнула эпидемия чумы, от которой Марк Аврелий скончался в месяце, посвященному Марсу, божеству войны (какая ирония судьбы!) в 180 году новой эры в возрасте 58 лет.
Даже в личной жизни Марк Аврелий не был счастливым человеком: дражайшая супруга изменяла ему с разными сомнительными лицами всякого придворного звания, к тому же стареющий император лишился своих законных наследников (они умерли еще в молодости). Остался лишь незаконнорожденный наследник Луций Аврелий Коммод, по слухам – сын гладиатора, который тоже любил покрасоваться на сцене с оружием и в костюме Геракла.
Возникает вопрос: почему такой вполне дальновидный политик как Марк Аврелий не усыновил после себя достойного преемника, равного ему по доблестям и достоинствам? Вот, пожалуй, единственная слабость, которой поддался стареющий правитель империи: другого наследника, кроме сумасбродного Коммода, он не желал видеть никого.
Народ и армия искренне оплакивали покойного императора-философа на троне: “Марк Аврелий всегда был чужд какого-либо искания популярности; теперь обнаружилось, на каких глубоких и подлинных чувствах держалась его популярность” (С. Котляревский).
И конечно же, Марк Аврелий оставил после себя записки под названием “Размышления” (“Наедине с собой”), которые он заполнял в лагерной палатке, в передышках между военными столкновениями с врагами Рима. Эту книгу я прочел, и вы можете это сделать, если, конечно, найдете время для того, чтобы понять глубинный смысл сложных изречений императора-философа. Вот, например: “Что же может вывести на путь? Ничто, кроме философии. Философствовать же – значит оберегать внутреннего гения от поношения и изъяна, добиваться того, чтобы он стоял выше наслаждений и страданий, чтобы не было в его действиях ни безрассудства, ни обмана, ни лицемерия, чтобы не касалось его, делает или не делает чего-либо его ближний, чтобы на все происходящее и данное ему в удел он смотрел как на проистекающее оттуда, откуда и зашел он сам, а самое главное – чтобы он безропотно ждал он смерти как простого разложения тех элементов, из которых слагается каждое живое существо…
Всегда иди кратчайшим путем. Кратчайший же путь – путь, согласный с природой; он в том, чтобы блюсти правду во всех речах и поступках. Подобное решение избавит тебя от утомления, борьбы, притворства и тщеславия… Приспособляйся к обстоятельствам, выпавшим на твою долю. И от всего сердца люби людей, с которыми тебе суждено жить”.
И надо, в конце концов отметить тот удивительный факт, что статуя Марка Аврелия на коне уцелела случайно: кто-то вложил в бронзовую руку императора крест, и долгое время в Европе считали, что это статуя Константина I Великого, первого императора-христианина. Но потом спустя несколько столетий две головы сличили, и оказалось, что очень мало было сходства между спокойным и благочестивым выражением у Марка Аврелия и выпученными глазами на одиозном лице Константина Великого.
А в 1836 году новой эры, почти одновременно с итальянцем Джоаккино Белли русский поэт Александр Пушкин также сочинил поэму “Медный всадник”. А польский поэт Адам Мицкевич, после посещения Петербурга и осмотра памятника Петру I Великому, что тоже был сотворен из бронзы, набросал строки, адресованные именно Марку Аврелию:
“Народа друг, любимец легионов,
Средь подданых не ведал он врагов,
Доносчиков изгнал он и шпионов,
Им был смирен домашний мародер,
Он варварам на Рейне и Пактоле
Сумел не раз кровавый дать отпор, —
И вот он с миром едет в Капитолий.
Сулят народам счастье и покой
Его глаза. В них мысли вдохновенье.
Величественно поднятой рукой
Всем гражданам он шлет благословенье”.
И кстати, если у вас найдется время, дорогие читатели, то можете посмотреть известный кинофильм режиссера Ридли Скотта 2000 года выпуска, в котором роль стареющего Марка Аврелия сыграл британский актер Ричард Харрис, которому в то время было уже 70 лет. Фильм, конечно, художественный, много выдумок и неверных фактов, но образ императора Марка Аврелия актер исполнил блестяще. Например, в фильме он был отравлен сыном Коммодом, хотя на самом деле погиб от чумы.
И как то, еще в начале фильма, он сказал после кровопролитной битвы: “Кончается слава Рима”. И его слова оказались пророческими. Потому что после правления Марка Аврелия наступил век упадка античного способа производства и древних культов, с одной стороны и стремительного распространения новой религии и идеологии – христианства, с другой стороны. И которое, кстати, очень многое позаимствовало из философии стоицизма.
И кстати, я побывал не только в Риме, городе, где Марк Аврелий был “первым среди равных”, но и в Вене (в то время Виндобона), где славный правитель Римской империи ушел в небытие, но его благородные помыслы и его поступки, отраженные в его “Размышлениях” навсегда вошли в сокровищницу мировой литературы и философии.
Литература:
- Ковалев С. И. История Рима/ С. И. Ковалев; под общ. ред. проф. Э. Д. Фролова. – Изд. новое., испр. и доп. – СПб.: Издательство “Полигон”, 2003.
- Алфёрова М. В. История и легенды Древнего Рима. — Ростов н/Д.: «Феникс», СПб: ООО Издательство «Северо-Запад», 2006.
Автор публикации
